Я подумал тебя удивить на гитаре
Но к чему, если даже весна не смогла
И, гляди, вон, жакет не к погоде притален
Носит пьяница март, выпив ночь из горла
У тебя, говорят, что просили закаты
Рыжих красок для поздних весенних часов
Точно так же как я, убеждал их когда-то
Дать мне алых цветов для своих парусов
Зимние сумерки – время штампованных мыслей
Как ни пытаешься, а не достать до весны
Сверху трескучие, деды морозы отгрызли
Краешек полной и некогда белой Луны
Зимние сумерки – час абсолютного счастья
В неком подаренном нам государстве снегов
Местное время созвездием бойким на части
Делит планету и словно весь год был таков
Зачем тебе чужие цепи
Всерьез надеешься, дурак
Что хоть кого-нибудь зацепит
Твой свет, или бездонный мрак
Зачем тебе чужие степи
Не понял что-ли до сих пор
Не примут ведь и не потерпят
В степях закон высоких гор
Ты так желала – и однажды удалось
Без подготовки, просто в одночасье
Желание, как пророчество сбылось
И началась большая жизнь на букву «Счастье»
Твои слова от Рождества до Рождества
Брели планетой и в пути искали силы
На букву «Счастье» начинается глава
Та о которой ты Создателя просила
А. де Сент-Экзюпери посвящается
Исчезаю с радаров. Конец войны
Мои крылья под Корсикой погребены
В мою честь самый лучший свой самолет
Называет трехцветный гражданский флот
Исчезаю с радаров. Туда, где, вон
Лег с испанским золотом галеон
Но его не найдут еще сотни лет
Волны мой отдадут именной браслет
(Пам’ятi жертв голодомору)
Що я знаю про це? Слів нема, лиш убога світлина
А на ній, брудно-чорна, кульгава, голодна зима
І забута дорога, до якось вертлявого млина
Більше споминних зойків про страшнії днини катма
Крізь вагони хлібів помирав при голодній блокаді
Хтось із ваших дідів, хоча жити безмежно хотів
Їх мовчанням шануй, а не сурмами на барикаді
Це живих не збудИть, а мерцям – все одно поготів
Що ми знаєм про це, коли палим на ґанкові свічку
Незбагненно для нас, як смакують в мороз голоди
Нині інші часи – в Світ вплели сіньо-жовтую стрічку
Тількі далі куди? Я запитую панство, куди?
